Кольцо приключений. Книга 7. Кольцо спасения - Страница 4

На большом камне я раскалывал принесенные мне образцы, отобрал камни, которые поддаются обработке, и из которых я им сделаю орудия труда. А сейчас я ищу камни, которые в простом языке называются кремнями, то есть те, которые могут высекать искры. Даже в детстве мы брали голыши, стукали их друг о друга и искры вылетали, небольшие, но вылетали. И сейчас я хочу сделать себе зажигалку, чтобы можно было развести огонь, и приготовить что-нибудь поесть.

Глава 4

Нужные мне камни я уже нашел, но время было к вечеру и искры стали видны очень хорошо. Яркие, мощные. Я собрал сухой травы, надергал ниточек из рубашки, знаками показал, какие дрова мне нужны и стал разводить огонь. Реальная жизнь отличается от киношной. Если мне придется надолго задержаться здесь, то я научу их разводить огонь при помощи больших кусков дерева, если им вдруг станет скучно и способ добывания огня при помощи кремней им наскучит.

Пучок из сухой травы и ниток лежал среди веток, но сколько я ни стучал камнями над ними, редкие искры падали на них и не производили того действия, которое я ожидал.

– Остановись, – сказал я себе, – подумай, из чего состоял зажигательный прибор. Первое – камень-кремень. Это у меня есть. Второе – кресало. Это железка, типа что-то напильника. Тверже кремня и за счет неровностей на металле количество искр возрастает в несколько раз. Трут – это тряпка, вываренная в щелоке и натертая углем и серой, чтобы разгоралась быстрее.

Среди обломков камней я нашел один камень с неровным разломом. Стал стучать камнями друг о друга и искры стали сыпаться поактивнее. И как будто даже дымком пахнуло. Минут сорок я колотился, и вдруг затлела ниточка, вслед за ней вспыхнула травинка, за ней другая, третья и пламя охватила зажигательный клубок. Сверху маленькие веточки, затем большие ветки и вскоре возле меня полыхал костер. Племя опасливо отодвинулось, только девушка спряталась за моей спиной и дрожала крупной дрожью.

Я встал, подошел к старику, ведавшему провизией, и протянул руку. Он понял и снова дал мой кусок мяса. Я не стал проверять его на степень сохранности и качества. В темноте ничего не разглядишь. Нашел палку, нанизал на нее мясо и стал поджаривать его на костре. Мужчины из племени с опаской смотрели на меня, но по моим жестам ходили, собирали ветки или обламывали их с одиноко стоящего дерева.

Мясо сверху поджарилось и шипело пузырьками жира. Я клал кусок на камень, придавливал его палочкой и смотрел, какой сок бежит. Если с кроваво-красный, то мясо сырое (удивляюсь, как англичане едят мясо с кровью. Вероятно, по этой причине у них такое же брезгливое отношение к другим людям и такая же политика в мире). Наконец, пошел прозрачный сок. Зверек был жирненький, но не настолько, чтобы иметь куски сала сверху. А какой зверек, я даже и не стал фантазировать, чтобы не отбросить уже прожаренное мясо подальше.

С каким удовольствием я вцепился зубами в это мясо. Вкуснее ничего не едал, полизывая камень с кристалликами каменной соли. Немного мяса я оставил девушке. Она отрицательно замотала головой, но я оскалил зубы и зарычал на нее. С превеликим отвращением она стала есть мясо, все более входя в его вкус, и скоро на вертеле не осталось ни единого мясного волокна.

Я подложил еще дров в костер, проверил, где моя банка из-под краски, камни-кремни и уснул. Я чувствовал, что меня кто-то обнимал и гладил по всему телу, но это мне казалось просто сладким сном. Я спал на улице в теплой ночи под звездным небом, совершенно не думая о том, что могу и не проснуться, потому что консерваторы – враги всего нового, могли просто-напросто удушить меня и продолжать преспокойно себе жить по прежним порядкам и обычаям.

Я спал, и мне снилось, что я уже проснулся, лежу в своей постели, рядом жена, моя голова лежит у нее коленях, она гладит мои волосы и улыбается, а солнечные лучи ласкают мое лицо. Я сладко потянулся и увидел, что солнце бьет мне в лицо, вокруг меня стоит племя, а моя голова лежит на коленях женщины победителя во вчерашней схватке. В толпе я заметил и моего вчерашнего противника. Он стоял там как равный среди равных, и ничего угрожающего в его поведении я не заметил.

Я встал, взглянул на костер и увидел, что он потух. Я сунул руку в пепел и не почувствовал ничего горячего. Стал разгребать пепел и дуть на оставшиеся угольки и не увидел ни одного «живого». Неужели никто не догадался бросить несколько палок в огонь? Не догадались, а их нужно приучить к тому, что управляемый огонь – это друг, а не враг. Но, вероятно, повозиться с этим мне еще придется.

Я встал и в сердцах выматерился. Племя шарахнулось и отбежало от меня шагов на пять. Неужели и они знакомы с нашим матом? Вряд ли. Сами попробуйте, встаньте перед зеркалом и попробуйте произнести матерное слово. Только не делайте вид, что не знаете, что это такое и ни одного матерного слова не знаете.

В старые времена ходил такой анекдот. Чем отличается мат от диамата (диалектического материализма)? Мат знают все, но делают вид, что не знает никто, а диамат не знает никто, но делают вид, что знают все.

Так вот, встаньте перед зеркалом и выматеритесь. Увидите, что для произнесения матерных слов вам придется оскаливать зубы, потому что мат несет в себе агрессию. Любой мат, даже тот, который, как говорят некоторые люди, используется для связки слов. Мат должен пресекаться как словесная агрессия, направленная против находящихся рядом людей. Это должна быть соответствующая статья в уголовном кодексе, потому что все преступления начинаются с мата, с агрессии. Так и я, сказав бранные слова, обнажил свои зубы и показал агрессию по отношении к племени.